Дзен Брана

(09 июля 2003 года)

перевод: Вероника

Он медитирует, готовит дома, только что тайно вступил в брак и абстрагировался от нескончаемой суеты. Симон Фаншо спрашивает, действительно ли это Кеннет Брана?

Кеннет Брана похож на благопристойного члена клуба регби. Несмотря на то, что он стал самым юным актером, когда-либо игравшим Генриха V (он сделал это в 23 года в труппе "Royal Shakespeare Company"), несмотря на то, что пресса окрестила "новым Оливье", наш герой определенно не бросается в глаза. Сидит у окна в одном из самых стильных лондонских отелей, покуривает (а курит он много), пьет белое вино – и читает сценарий. Это "Эдмон" (Edmond), пьеса Дэвида Мэмета - очень скоро он сыграет ее в Национальном театре (the National Theatre).

Брана: Я всё еще чувствую себя обязанным своему таланту.

Последние десять лет он провел по большей части на съемочной площадке, и его возвращение на сцену в "Ричарде III" год назад в Шеффилде многое обещает. Последний раз он играл на лондонской сцене в 1992 году – это была роль Гамлета. За последние 20 лет Брана сделал так много (убедил так много людей сыграть в пьесах и сняться в фильмах, которые он хотел режиссировать), что его легсе представить с телефоном в руке. Брана дает распоряжения, Брана назначает встречи нужным людям, планирует поездки – в общем, брызжет энергией. Но он на удивление спокоен. Причем настолько, что его с трудом замечаешь.

Удивительно: в то время, как его появление на сцене или в фильме всегда захватывающе, эффектно и зачастую очень смешно, реальный Кеннет Брана выглядит совершенно неприметным в своих джинсах и синей футболке. У него довольно круглые щеки, и он производит впечатление счастливого и раслабленного человека. Того, кто со всеми на короткой ноге. При встрече он скорее обнимет, чем обменяется рукопожатиями. Я знаю его – не сказать, чтобы очень близко – уже довольно давно, так как знаком с его бывшей женой, Эммой Томпсон. Но вы же понимаете, что я не могу сейчас спросить о ней. Это было бы бестактно и грубо. В конце концов, он только что снова женился.

Его новая супруга – художник-постановщик, Линдси Браннок (Lindsey Brunnock), и большинство друзей Кеннета были в шоке, когда узнали (кто-то прочитал новость в газете, кому-то он позвонил сам, из Праги, где молодожены проводили медовый месяц), что он женился. Ведь они расстались в декабре. Видимо потому, что он не хотел жениться. Но теперь он всё же сделал это.

Их свадьба была совсем не похожа на пышную церемонию бракосочетания с Эммой Томпсон в Кливдене в 1989 году. На ней присутствовала масса знаменитостей и большинство представителей мировой прессы. Кен и Эм были все-таки главной театральной парой Великобритании. "Мы были наивны", – говорит он сейчас. – "Может это звучит как опровержение, но когда наш хороший друг спросил, действительно ли мы хотели сделать публичное шоу, я ответил, что вовсе нет". Брак продлился шесть лет.

В этот раз Брана женился тайно, в Нью-Йорке, в квартире двух актеров из спектакля "Пьеса, которую я написал" (The Play What I Wrote), очень успешной комедии, поставленной им в Вест Энде и перенесенной на Бродвей в этом году. Присутствовали семь человек. Свадьба стала сюрпризом для большинства друзей. "Жизнь полна приятных сюрпризов", - лаконично комментирует Брана.

"Почему вы внезапно решили сделать это?".
"Вряд ли я смогу ответить на вопрос, Симон".
Нет, вы можете. Пауза, потом мягко: "Я люблю свою жену".
"Сделали бы вы такое же признание 10 лет назад?".
"Есть причины... я не мог... в конце концов... нет женитьбы без любви, это естественная реакция и естественное поведение."
Продолжительная пауза. А потом он смеется, лицо открывается в довольную широкую улыбку.

"Одна из причин, по которой я все время медлю с ответом не: "Как же мне ответить на это?", я просто ловлю себя на мысли: "Он знает все лучше, чем я сам". Я не знаю, Симон... и я не думаю об этом... теперь мой жизненный путь будет менее аналитическим, я буду больше прислушиваться к себе, следовать своим инстинктам... голосу сердца... и буду счастлив от этого... это будет моя привилегия... и я буду осознавать, что действует нечто более могущественное, чем я, то, что я не могу охватить разумом". Говоря о чувствах, этот человек, четко формулирующий мыcли о театре и актерском мастерстве, начинает довольно мило запинаться. И вы поймете, что, на самом деле, он очень застенчив.

Застенчив, но никак не холоден. "Что имеется в виду? Количество объятий, фраз, типа "я люблю тебя", произнесенных за день, способность внезапно расплакаться? Мне кажется, в общем... я... э... некоторая часть меня считает, что плакать должно как бы в одиночестве. Мой отец - интересный пример, потому что он одновремено и очень эмоциональный, и сдержанный человек. Мне казалось, что я вырос в обществе, где подобный пример вряд ли кого-то смутит".

Может, дело в том, что ему перевалило за 40 (недавно исполнилось 42), но сейчас Брана кажется гораздо более расслабленным человеком. Кажется, он снизил темп жизни. "Я до сих пор чувствую себя обязанным своему таланту, если можно так выразиться, но я это чувство не так остро, как раньше. Нет, я вру. Я чувствую это ещё сильнее, но существуют разные способы это выразить, и это не всегда выражается в нескончаемой деятельность". Его друг, Стивен Фрай, говорит: "Теперь ему не надо ничего доказывать, поэтому буйное желание делать все одновременно ослабло."

На третьем и четвертом десятках своей жизни Брана был просто неугомонным в творчестве. В Королевской Академии Драматического Искусства (Royal Academy of Dramatic Art) он получил роль в паре с Рупертом Эвереттом в пьесе "Другая страна" (Another Country), и с тех пор неистово играл на сцене и в фильмах. Когда он работает, то делает практически все, кроме, пожалуй, заваривания чая и покраски декораций.

Он играет главные роли, режиссирует, пишет киносценарии. Он признает, что у него "состязательный тип мышления. В этом нет сомений. Слишком аналитичное, устремленное в будущее мышление, и его иногда очень трудно отключить". Один из его близких друзей, Джон Сешнз (John Sessions) сказал ему как-то: "Кенни, ты ещё не нашел своего конька".

К 27 годам он основал компанию "Renaissance Theatre Company" с Дэвидом Парфиттом. И следующие семь лет собирал вокруг себя семью сотрудников, нанимая на работу лучших актеров и режиссеров Великобритании - среди них Джуди Денч (Judi Dench), Ричард Брирс (Richard Briers), Джеральдин МакЮэн (Geraldine McEwan) и Дерек Джекоби (Derek Jacobi). Он был одержим работой.

Он спорит с моим убеждением, что такой темп жизни был для него почти самоубийственным. "Не хочу прибегать к штампам или показаться ханжой, но я уверен, что любой доктор или медсестра делают за день миллион вещей, и на них большая отвественность, им нужно приспособиться ко многим вещам".

Отлично, но что он пытался доказать? И кому? В 1992 году, к примеру, он написал киносценарий 1 января – это был сценарий его фильма "Друзья Питера" (Peter's Friends) – и фильм был готов уже 24 марта. В сентябре он срежиссировал и сыграл главную роль в фильме "Много шума из ничего" ("Much ado about nothing") и убедил Киану Ривза, Майкла Китона и Дензела Вашингтона сыграть в нем. К декабрю того же года он уже сделал "Лебединую песню" (Swan Song), короткий фильм с Джоном Гилгудом (John Gielgud), который номинировался на Оскара. Между дел он сыграл Кориолана и, пока редактировал "Много шума из ничего", сыграл Гамлета в Royal Shakespear Company. Насколько полезным миру должен быть этот мальчик из протестантской семьи из Ольстера?

Он говорит только: "Мы работали с потрясающим энтузиазмом и волнением. Работа над пьесами Шекспира была настолько увлекательна, насколько можно". Он добавляет многозначительно: "И полезна, к тому же".

Брана родился в семье рабочего в Белфасте в 1960 году. Хотя у него был только один страший брат и одна младшая сестра, их семья была достаточно велика. "В Белфасте", как он говорит в автобиографии, "наши заботы ограничивались посещением родственников. Кроме моих ежедневных визитов, семья ездила к бабушкам и дедушкам по крайней мере дважды в неделю. И так как казалось, что моя семья была в родстве с половиной Белфаста и ходила в школу с другой половиной, график общения был чрезвычайно плотным". Не требуется много воображения, чтобы провести аналогию с рабочим распорядком Кеннета.

Его семья покинула Северную Ирландию и переехала в Рединг, когда Кеннету было девять лет, отчасти потому, что в Белфасте начались беспорядки и его родителям нужна была более безопасная для детей обстановка, а также потому, что в Англии была работа для его отца-столяра. Это был крутой поворот в жизни. Брана очень четко осознавал свой ирландский акцент и быстро "стал англичанином в школе, оставаясь ирландцем дома. Это было", говорит он сейчас, "не самым легким компромиссом, из-за которого у меня было огромное чувство вины". Но и отлично развитая способность к мимикрии.

Национальность заставляла его держаться в школе особняком. Было не самое лучшее время для ирландцев. Над ним постоянно издевались, что, по его словам, сильно на него повлияло. Он начал прогуливать, и однажды даже попытался упасть с лестницы, чтобы сломать ногу и заработать больничный. Наконец стратегия выживания была найдена – спорт. По его собственной оценке, он был скорее "усердной рабочей лошадкой" в регби и футболе, чем талантливым спортсменом, но в конец концов это привело к участию в школьной постановке пьесы "О, какая чудная война" (Oh! What A Lovely War), когда учитель по драме обратился к футбольной команде в отчаянии из-за недобора актеров в своё шоу.

Брана увлекся театром. Родители были в тихом ужасе. Одной из причин стала плата за два дополнительных года учебы для получение продвинутого уровня (A-level), который позволит попасть в Королевскую академию драматического искусства. Брана говорит, что родители до сих пор волнуются за него, "но наверное не более, чем за двух других детей. Хотя я думаю, они действительно волнуются по причине публичной природы моего дела и его влияния на меня".

Проносясь сквозь третий и четвертый десяток своей жизни, он едва ли останавливался, судя по слова Стивена Эванса, спродюсировавшего фильмы театральной компании "Ренессанс" "Генриха V", "Друзей Питера", "Много шума из ничего" и "Безумие короля Георга". "Ранние годы, когда он подгонял себя и пытался выбиться из толпы, дали о себе знать. Брак развалился и, несмотря на то, что это случилось по его вине (Эванс не распространяется об этом), ему было очень тяжело. Также ему нужно было постоянно справляться с депрессией".

"Я бы назвал это кельтской меланхолией", говорит Брана, и не уже не кажется соывпадением тот факт, что большую часть начала своей карьеры он провел, играя Гамлета. "Гамлет – это определенно такое создание, которое задается основными вопросами. Литература и драма – это мой способ обсуждать такие вопросы, как "почему мы здесь? что мы делаем? к чему все это? какое это имеет значение?". У меня есть мощный стимул искать ответы на эти вопросы".

В результате он много читает. Он только что закончил "Отец Горио" Бальзака. Его энтузиазм неудержим. "Господи, размах ума этого человека, его способность к анализу. Он мог наблюдать за вами 10 минут и уместить вашу жизнь в трех великолепных параграфах. Уровень восприятия, сопереживания и юмора просто дает тебе радость жизни... возможности думать". И он продолжает в тихом восторге. "Удовольствие от хорошей литературы вызывает у меня кучу ассоциаций". И он смеется над собой.

Чтение – это один из способов Кеннета побыть одному, и он гораздо более уединен, чем вы ожидаете. Джон Сэшнз говорит: "Он обычно не привлекает внимание, когда входит в комнату". А Стивен Эванс добавляет: "Это странно, но он не экстраверт по природе. Чтобы произвести такое впечатление, ему нужно стараться. Ни одна из сыгранных им ролей не является отражением его самого". Стивен Фрай соглашается: "Очевидно, что он не всегда кипит энтузиазмом и брызжет дружелюбием. Это было бы невыносимо".

Тем не менее, все, с кем вы говорите, на каком-то этапе упоминают о том, что он, по словам и Сэшнза и Фрая, "в высшей степени забавен". Фрай рассказывает историю о том, как они ехали по югу Франции. "Очень трудно передать это словами, но это одно из великолепнейших впечатлений в моей жизни. Мы застряли в пробке в Каннах, это было не во время кинофестиваля, и Эмма [Томпсон] ужаcно хотела в туалет. Чтобы отвлечь её, Кен 10 минут читал французский рэп. Возможно, это было самый смешной текст, когда-либо придуманный человеком. Конечно, он не помог Эмме..." Сэшнз говорит, что "как и его игра, его юмор необычайно точен. Он может уложить триллион наблюдений в полторы минуты".

Что подпитывает его, так это отчасти сочетание буйного юмора и меланхолии, которая по его словам "связана с тем же стремлением к счастью и пониманием необходимости совершенствовать и повторять этот поиск. Ведь люди настолько не умеют ценить все, что они имеют в жизни, будь то их возлюбленные, великолепное весеннее утро или нечто, что делает их счастливыми". Он начинает смеяться. Отчего? "Я смеюсь над своей собственной неспособностью удержать то, что приносит мне счастье".

Он много говорит о счастье. Сейчас ему приносит счастье стимул к работе. "Я был гораздо меньшим карьеристом, чем думают люди. Последнее время я просто прислушиваюсь к моей первой реакции на то, что попадает ко мне в руки. Если интуиция подсказывает делать это, я делаю". Стивен Фрай подтверждает это. "Я не думаю, что Кен амбициозен в обычном понимании этого слова. Им движет в большей мере огромная любовь ко всему. Это страсть не только к Шекспиру, что нельзя переоценить, но к игре, к актерам, к аудитории. Его неистощаемая энергия происходит от этого".

Его интуиция определенно приносит дивиденды. Он снова процветает – как среди критиков, так и в плане актерского мастерства. Это меняет тенденцию, которая началась в 1994 году с его фильма "Франкенштейн Мэри Шелли", который вызвал активные нападки критики. Тем не менее, именно там он встретил и работал с Хеленой Бонэм Картер (Helena Bonham Carter). Они были идеальной парой. Несмотря на реакцию критиков, "Франкенштейн" не убил его карьеру в Голливуде, как бывает с крупными провалами. Он до сих пор говорит, что "это был очень радостный опыт в рамках того, что мы попытались сделать, и что нам удалось". Но, оглядываясь назад, он делает оговорки, "в особенности по поводу моей собственной игры. Я был перегружен до такой степени, что просто не мог выкладываться по полной". Его четырехчасовой несокращенный фильм по Гамлету был принят достаточно хорошо, но затем он работал с Вуди Алленом над "Знаменитостью" (Celebrity), где ему ошибочно дали роль типично алленовского комического плаксы. Это было ужасно.

Брана получил свою долю здоровой критики. В воздухе витает зависть при упоминании его имени. В британской прессе принято умалять его заслуги. Это задевает Брану, но он старается не обращать на это внимания. "И это можно сделать двумя путями", говорит Сэшнз, "притвориться индифферентным или целеустремленным". Брана использует второй способ.

Что бы ни кидали ему в лицо ведущие колонки сплетен или таблоидные писаки, его актерский капитал остается на уровне. Ник Хитнер, новый режиссер Национального театра (National theatre), описывает его как "актера потрясающей величины и страсти". Его восхитительно точное выражение подавленной жестокости в роли Ричарда Хайдриха (Richard Heydrich), нацистского генерала, который реализовал план "Окончательное решение" (имеется в виду, план нацистов по истреблению всех евреев), в теледраме "Заговор", принесло ему Эмми в 2001 году. Ему аплодировали за роль в душераздирающем фильме "Забор от Кроликов" (Rabbit Proof Fence), повествующем о принудительном усыновлении детей туземцев. Для разнообразия он также поработал и на экспорт, появившись в роли Златопуста Локонса (Gilderoy Lockhart) во втором "Гарри Поттере", которая оказалась своего рода комедийным триумфом. Ему удалось создать остроумную комбинацию заискивающего труса и слащавого приспособленца.

Он согласился на все эти роли просто потому, что "внутренний голос сразу сказал да". Играя Шэклтона в минисериале канала Channel 4, он вернулся на знакомую шекспировскую территорию, исследуя тип человека, который довольно открыто демонстрирует мальчишеский энтузиазм и страсти, которые все ещё мотивируют его.
"Я очарован таким существом, как Шэклтон. Я люблю исследователей, эту чисто британскую породу искателей приключений, этих классических поэтов-солдатов."

О работе, которую Брана делает сейчас, он говорит: "Есть такой уровень увлеченности, который выходит далеко за пределы просто игры в роли". Вместе с Маметом в Национальном театре он входит на темную и разоблачающую территорию. "Да, это можно назвать "рентгеновской ролью"".

"Эдмон" не для слабонервных. Впервые поставленная более 20 лет назад, эта пьеса за 80 минут или 23 коротких сцен показывает неприметного, незаметного, унылого человека, который бросает жену и погружается в безумную пучину расизма, гомофобии и - в конце концов - совершает убийство. Все это в попытке наладить связь со своей личностью и своей мужественностью. Он попадает в тюрьму, где его насилуют. Финальная сцена оставлю загадкой, не буду описывать её здесь.

"Мне кажется, это дает пищу уму. Это провокационно и предупреждающе", говорит Брана, волнуясь. "Я был в шоке, когда читал эту пьесу. Тем не менее, как говорит Мамет, здесь есть какая-то надежда, хотя она и достигается ужасной ценой, которую Мамет не советует платить никому. У этого человека есть понимание того, что он неспособен пойти на авантюру. Он пытается свергнуть скучного человека в себе, но находит расиста и гомофоба... а он не является ни тем, ни другим... хотя мимолетная привлекательность этой отравляющей силы скоро проявляет себя в полных ненависти фантазиях, которые Мамет идеально объясняет". Несмотря на такое точное выражение идей, любопытно, что разговор с Кеннетом – это гораздо более глубокая и забавная вещь, чем то, что получается на бумаге. Его голос гораздо более тихий и удивленный, чем могло бы показаться, глядя на напечатанный текст.

Преобладающее впечатление о нем на данный момент – он доволен своей работой и жизнью. Он нашел способ расслабиться. "Я играю на гитаре не лучше, чем в 16 лет", говорит Брана, "а на рояле я могу играть аккорды из трех нот в мажорных тональностях и не особо искусен в игре левой рукой. Так что, в этом плане мои способности ограничены. Но можно сказать, что я получаю нескончаемое удовольствие, даже слегка помузицировав".

Также он много сам готовит дома. Он живет в доме, дизайн которого был сделан Тимом Харви, который работал во многих его фильмах. Дом находится в глубинке Беркшира (Berkshire), недалеко от родителей и его собственного детства в Рединге. Он проводит много времени с собакой, дворняжкой по имени Сюзи. И медитирует. Он использует буддистскую мантру, которой его научил друг. "Я делал это уже несколько лет, и мне это очень помогает, потому что намного легче отдохнуть телом, чем разумом. Иногда очень трудно отключиться".

Он работает над двумя британскими сценариями, которые планирует поставить – это адаптированные романы британских авторов, но больше об этом Брана нам не сказал ничего. Он только что подписал контракт на исполнение обязанностей режиссера и продюсера (но не актера) в ещё одном фильме по Шекспиру: "Как вам это понравится". И он сыграет главную роль в голливудской адаптации детского романа Эдит Нисбет "Пять детей и существо" летом. После Гарри Поттера "среди моей аудитории определенно есть восьмлетние дети".

И сейчас, когда он женился на Линдси, он возможно и сам сделает вклад в эту аудиторию. "Да, я бы хотел иметь детей. Если нам посчастливится. Кто может сказать заранее? Жизнь будет неплоха и без них. Но я люблю детишек. В моей жизни их уже так много". Он определенно счастлив.

другие интервью браны

интервью с другими персонажами