Леонардо ДиКаприо рассказывает о подготовке к поцелуям с Тьюлисом
перевод: Электра Нотт
(фрамент интервью с ДиКаприо)
- Меня все про это спрашивают. Я только знаю, что буду сниматься в фильме «Полное затмение» ("Total Eclipse), а это история поэта Рембо (Rimbaud). Дэвид Тьюлис (David Thewlis) будет играть Верлена (Verlaine).
- Они с Верленом ведь были любовниками? – уточняю я.
- Вообще-то история не об этом, но мы действительно будем целоваться на экране.
Я поднимаю брови. ДиКаприо смеется.
- Я не вижу ничего страшного в том, чтобы сняться в фильме про любовь к другому мужчине, - говорит он. – Понимаешь, это же всего лишь игра. Правда, поцелуи действительно оказались довольно сложными для меня. Но я уже смирился с фактом, что мне придется это делать, и я это сделаю, потому что по идее я люблю этого парня. Фильм ведь не про гомосексуальную связь, хотя, я уверен, что вся пресса будет кричать как раз про это. Вот ты когда-нибудь целовала девушку?
Я отвечаю не сразу, подбирая слова, чтобы он правильно понял.
- Нет, - говорю я наконец. – Так, как ты имеешь в виду, нет.
- А могла бы? – спрашивает он.
- Могла бы что? – говорю я.
- Поцеловать девушку, - кажется, ему нравится задавать вопросы.
- За деньги? – интересуюсь я.
- Ну да, за деньги. Ведь ты же получишь деньги, раз снимаешься в фильме. Ну так что, могла бы?
- Да, - отвечаю я честно.
ДиКаприо улыбается.
- Хочешь, расскажу про свой самый первый поцелуй? – спрашивает он. – В жизни не испытывал ничего отвратительней. Девчонка напустила мне в рот не меньше полкило слюней, и мне пришлось их выплевывать, когда я ушел. Это было ужасно.
- Ты когда-нибудь целовал парня? – спрашиваю я.
Он смотрит на меня абсолютно серьезно.
- Мой агент говорил мне, что если вопрос меня смущает, я должен так и сказать.
- Ах ты, маленькая сволочь! – взвизгиваю я. – Ты же меня спрашивалЙ
Он смеется.
- Я шучу. И я вовсе не смущаюсь. Нет, я никогда не целовал парня. Но, когда мне придется играть в этой сцене, знаешь, что я сделаю? Я зайду туда, я сразу подойду к нему и я засуну язык прямо в его чертов рот, и я даже, наверное, слегка поиграю языком внутри. Вот так вот. И в этот момент у меня не будет ни страхов, ни сомнений.
- Я знаю, что некоторые актеры вынуждены напиваться перед сценами, которые их пугают.
- Это неискренность. Если я решил работать над фильмом, я пройду это все до конца. Думаю, что в этом для меня есть что-то от крутости.
- Да, Леонардо, ты просто силен.
- Прошу прощения, мне нужно выйти в туалет, - говорит он и отправляется туда, продолжая говорить. Он не закрывает за собой дверь. – Мне действительно нравится вживаться в разных персонажей. И в каждом из них находится что-то, что причиняет дискомфорт. Именно это мне и нравится – справляться с неловкостью. – Он возвращается и плюхается на диван.
- Ты дверь никогда не запираешь?
- Вроде нет. Обычно дома только я и моя мама, так что я могу пописать с открытой дверью. Итак, на чем мы остановились?
- Кажется, мы обсуждали обмен слюнями.
- В принципе, если подумать, - говорит он серьезно, - все это в самом деле отвратительно. Вот люди так озабочены, например тем, чтобы не есть с кем-нибудь одной вилкой. Пусть кто-то тебе действительно нравится, но знаешь ли ты, что человеческий рот – это одно из самых грязных мест на планете? Даже у собаки во рту чище. У нас там столько бактерий, и слизи, и всякой гадостиЙ Остатки еды, дурной запах...
- Господи, Леонардо, еще немного и я никогда больше не поцелую своего парня.
- Я просто говорю, - продолжает он.
- Постой, а девушек ты целовал?
- Да, целовал, - говорит он. – Но она должна, как бы тебе сказать, устраивать меня целиком и полностью.
- Хватит, - умоляю я.
- Ведь от поцелуя можно подхватить лихорадку? – спрашивает он, как будто я доктор.
- Леонардо...
- Я имею ввиду любовную лихорадку, - продолжает он.
- Я сдаюсь, - говорю я и поднимаю руки.
интервью с другими персонажами