Скорей лиса, чем ежик

перевод: Старки

Он счастлив, влюблен в молодого человека и достаточно умен, чтобы предпочесть отпуск в Бельгии самоубийству. "Я - бесспорно лиса", - говорит Стивен Фрай.

Стивен Фрай демонстрирует финт Смыслова в лондонском клубе "Гручо". "Это примерно так", - говорит он и показывает шахматный трюк, при этом раскручивая свою зажигалку так сильно, что наши капучино проливаются на стол. "О, ужасно! Простите", - добавляет он, совершенно смущенный, дотягиваясь до салфетки и опять опрокидывая столик. Его последний роман, "Теннисные мячики небес" - история о предательстве друзьями школьника Неда Мэддстоуна, о годах, проведенных им в качестве политического заключенного и его ужасной мести - включает в себя финт, как уловку, предназначенную, чтобы расстроить планы противников. Однако сегодня финт служит лишь для того, чтобы сделать 43-летнего комедианта, актера и писателя еще более покоряющим.

После трех романов и автобиографии, камео в "Блэкаддере" и ролей в фильмах (Питер в "Друзьях Питера", Оскара Уайльд в "Уайльде", Дживз в телевизионном "Дживзе и Вустере" и, собственно, Фрай в "Немного Фрая и Лори") Стивен Фрай уважаем за таланты и интеллект, любим за то, что представляет собой квинтэссенцию всего британского. Он также чтец аудио-книг "Гарри Поттера", а в настоящее время ходит слух, что он будет следующим Доктором Кто.

Его отношения со славой, меж тем, неоднозначны. Однажды он точно подметил, что британская публика расценивает его как своего рода общественного котенка, что-то среднее между Аланом Беннеттом и Королевой-матерью. "Иногда", - говорит он с идеальными оксбриджскими [прим. пер. - Оксфорд+Кембридж] гласными, - "это выражется в том, что вы скорее любимы, чем нет, особенно, если вас даже не знают толком".

"Но иногда бывают времена, когда вы читаете о себе в газете, и у вас создается впечатление, что вся страна считает вас вы каким-то ужасным идиотом, которого следует поставить на место", - размышляет он, прикуривая первую из бесчисленных сигарет "Мальборо Редс". "Потом в магазине кто-то подойдет и скажет что-то очень милое, и вы понимаете, что не все так думают".

Будучи названным "самым блестящим человеком в Англии", Фрай все еще беспокоится об одобрении, которого он жаждет и вместе с тем отклоняет. Интервью последних нескольких лет трубили о том, что сейчас он счастливее, чем когда-либо был. Или - он счастлив сейчас, а до того он не был счастлив вовсе. Это иллюстрируется тем фактом, что он четко делит свою жизнь на две эры: ДБ и ПБ, или До и После, как он пропал в Бельгии.

Его исчезновение было связано с враждебными рецензиями на его роль 1995 года в вестендской пьесе "Сокамерники", но они действительно стали последней каплей. Ранние годы одаренного, но несчастного среднего сына "хладнокровного" физика, были окружены острым самосознанием и одиночеством. Ни слава, ни бешеная работа не успокаивали его. Он уехал в Бельгию, чтобы оставить все это позади. Или чтобы самоутвердиться. На самом деле, он уехал в тихое место, намереваясь заткнуть все щели в машине и сдастся на милость выхлопной трубы, но вовремя осознал, что Бельгия может стать меньшим из двух зол.

Позже, после публичного заявления он вернулся в Лондон (у него также есть старый домик в Норфолке, рядом с домом матери). А перед тем прожил год в Калифорнии, более или менее анонимно. "Я понял, что не смогу убежать от себя самого", - говорит Фрай глубокомысленно. Он поклялся, что больше никогда не будет: а) работать так много, б) читать рецензии на себя, в) чувствовать себя обязанным совершенно незнакомым людям.

Сегодня он не так уж хорошо придерживается последнего пункта. "Вы будете еще кофе? Сигарету? Что-нибудь поесть?" - осведомляется он, расспрашивая меня между тем о моей жизни, сердечно смеясь над моими шутками и подробна объясняя мне дорогу к месту следующей моей встречи.

Есть какая-то благородная нервность в этом большом, кривоносом парне в футболке команды Норвича, широких брюках и в удобных коричневых грубых ботинках (хотя, потеряв пару килограмм после диеты, рекомендованной ему Джули Эндрюс, он уже не такой большой, как был раньше). Завсегдатаи клуба "Гручо" обожают его, останавливаются рядом, чтобы поболтать - Клайв Джеймс, неожиданно и сюрреалистически возникающий из-за двери, приветственно машет рукой - кажется, всем хочется любить Фрая.

Он обладает мозгом, который работает в два раза быстрее любого другого. Запутанный сюжет, остроты, аллюзии, мастерство, с которыми написаны "Теннисные мячики небес", иллюстрирует это. Просто дайте ему тему и слушайте, как он рассуждает.

Мы перескакиваем с одной темы на другую: от его друга Принца Чарльза ("Когда я остаюсь в Бэкингемском дворце, я всегда звоню матери на мобильный и говорю: "Угадай, где я?") к GM-фудс и его симпатии к правительству Блэра ("Но я не согласен с их негативной позицией насчет иммиграции и наркотиков"). Тут он чуть-чуть переводит дух. Добавьте к этому его склонность к самокритике и вы поймете, что быть Стивен Фраем - изнуряющая работа. Его подруга Эмма Томпсон подарила ему как-то удочку - в надежде, что рыбная ловля хоть как-то охладит его.

"Боясь показаться претенциозным", - говорит Фрай, моргая тяжелыми веками, - "есть такое прекрасное эссе Исайи Берлина о людях, которые делятся на ежиков и лис. Ёжики - своего рода очень симпатичны, неторопливы и сосредоточены на чем-то одном. Лиса - быстрая, неугомонная, хватается за то и это, крадет вещи. Я - бесспорно лиса, быть которой временами утомительно".

Чувствует ли он, что все еще должен быть всем и всеми? "Лисы - мастера маскировки. У меня есть разные круги друзей. Я могу гонять мяч с парнями и ходить на футбольные матчи", - он показывает на логотип канарейки на его футболке, - "или могу быть со своими друзьями-геями, которые коллекционируют картины и говорят: "Это Пиранези, мой дорогой". Бывают ужасные времена, когда я устраиваю обеды, только потому что мой бойфренд хочет пригласить их всех, хотя сам я плохо переношу это".

И вот оно - слово на "Б". Слово, за которым действительно стоят ДБ и ПБ. Почти на 15 лет Фрай дал "обет безбрачия", говоря очень неохотно о личных отношениях и сексе. "Думаю, я сказал что-то о взаимодействии заросших влажных областей", - застенчиво ворчит он, и мы покатываемся со смеху. Хотя он "набросился" на биографии Сомерсета Моэма, Гарольда Эктона и Оскара Уайльда, он сублимировал свои ранние гомосексуальные чувства и - связано это или нет - у него началась своего рода лисья клептомания. После работы в Pucklechurch Remand Centre в Сомерсете, он сумел попасть в Кембридж, но у него никогда не было романтических связей. До настоящего момента.

Насколько искренне дружелюбен Фрай, - и он, на самом деле, замечательно обаятельный хамелеон, - настолько он твердо отказывается обсуждать своего партнера, говоря только, что они познакомились в 1996 году, что он на 10 лет младше его, и что он не в шоу-бизнесе. "Извините", говорит он, сообщая это. "Я не говорю о нем". Всё же, наслаждение, которое он получает от этого вновь приобретенного партнерства, очевидно.

Ссылки на "моего друга/партнера/бойфренда" подперчают наш разговор. Он замечает, что получает столько же удовольствия от того, что у него есть кто-то, кто за него волнуется, сколько и от того, что у него кто-то есть, точка.
"Два с половиной месяца я вставал в 3.30 ночи и ложился в 5 или 6 вечера", - говорит он, когда я спрашиваю его о написании "Теннисных мячиков небес". "Это была непрерывная работа, кроме случайных набегов на кухню, чтобы сделать себе кофе. Это было как наркотик. Мой бедный партнер мог говорить что-то, а я отвечал: "Ммм? Ммм". Он знал, что я не услышал ни одного слова", - Фрай сияет счастливой улыбкой.

В автобусе, около года назад, Фрай заметил группу растрепанных мальчиков из публичной школы, сидящих в конце автобуса, разговаривающих своими громкими привилегированными голосами. Темноволосый мальчик того же возраста сидел за несколько сидений от них. "Я подумал: "Что он думает о них? Он презирает их? Или хочет быть одним из них?" Потом я подумал о высокомерной манере публичной школы, которакя могла сидеть как кинжал в сердце".

Поклонники первых литературных опытов Фрая могут быть ошеломлены кровавой вендеттой Неда Мэддстоуна, которую он вынашивал 20 лет. "Эта книга мрачнее, чем мои другие, хотя, это своего рода приключенческая история. Все начиналось с персонажа, который обаятелен и у которого есть хорошая причина для мести. И конечно же, месть - один из старейших сюжетов. "Гамлет" - лучший пример".

Он верит, что месть - блюдо, которое лучше подавать горячим. "Нед был ужасно невинным парнем, которого серьезно подставили. Таким образом, он - тот, за кем вы следите и кому симпатизируете, пока читаете. Затем, у какого-то предела вы думаете: "Эй, он зашел слишком далеко, он сошел с ума?" Часть нас хочет, чтобы он сделал это, но когда он делает, вы испытываете легкое отвращение. Когда вы видите архивные пленки из концентрационных лагерей, то хотите оторвать охранникам головы и стереть их в порошок. Но когда вы видите съемку 90-летнего украинского военного преступника, плетущегося по улице, уже слишком поздно". (прим. арефьевой - что-что? украинского? военного? мне кажется, что Россия для их СМИ такая сказочная страна, которая существует, но неточно, и о которой можно придумывать все, что угодно - все равно никто не проверит).

А насколько мстителен Стивен Фрай? Бессонными ночами не придумывал ли он пыток для критиков, которые слишком усердствовали? Он смеется, и вы представляете, что возможно, так и было. "Нет", - твердо говорит он. "Я совсем не такой. Конечно, у меня, как и у всех, бывают моменты: если ты идешь к своей машине (Фрай водит старое лондонское такси) и обнаруживаешь, что окно выбито, кассетного плэйера нет, пять минут или около того ты представляешь, как бьешь чью-то голову крышкой капота со словами: "Ах ты ублюдок!". Но это проходит очень быстро".

Как только Фрай придумал сюжет, он придумал и название ("Мы - теннисные мячики небес, они соединяют нас и лупят, как захотят", - написал Уэбстер в "Герцогине Мальфийской") и набросал грубый план. Он задремывал ночью, когда у него возникло ужасное чувство, что это уже когда-то было. "Это было так странно, что я не додумался об этом сразу. Я встал с кровати, спустился и поставил видео "Графа Монте Кристо", это классика, о которой все слышали и лишь некоторые - читали". Вот оно. "Так я решил переработать сюжет и вставил туда порядка пятнадцати пересечений, которые читатели должны найти для себя". Он говорит, на его сайте будет такое соревнование.

Как всегда многоликий, Фрай едет в Иерусалим снимать "Открытие Рая" ("что-то средние между Жюлем и Джимом и Индианой Джонс"), где он сыграет довольно подходящую ему роль филолога. Недавно он закончил сценарий по "Мерзкой плоти" Ивлина Во, которую он будет режиссировать в новом году. Что до доброго Доктора Кто: "Всё, что связано с Доктором Кто, имеет гриф "совершенно секретно". Рискуя прозвучать напыщенно, скажу, если сценарий хорош..." Он замолкает и затягивается сигаретой. "Конечно же", - говорит он с характерной ложной скромностью, - "есть много других людей, которые сделают это лучше".
Он возьмет шахматную доску с собой в Иерусалим. Как и Неду в "Теннисных мячиках небес", игра помогает очистить его разум, если не успокоить.

"Реальность исчезает. Остаются 64 клетки и глупые фигурки, которые движутся по кругу. Замкнутая система". В первый год в Кембридже он делил комнату с шахматным игроком, который мог играть на нескольких досках сразу. С завязанными глазами. "Я думаю, люди обладают гораздо большими умственными способностями, чем полагают. Мы используем около 20 процентов клеток нашего мозга, знаете ли", - говорит Фрай, который использует свой мозг явно лучше, чем большинство.

А если логика не срабатывает, пробуйте финт Смыслова, так? "Так!" Фрай ударяется снова коленями об стол. "I did it again!" - вскрикивает он перед тем, как стряхнуть смущение - вместе со смехом. "Ну-ну, Стивен", - мягко добавляет он, - "веди себя хорошо".

обсудить в форуме

другие интервью фрая

интервью с другими персонажами